Top.Mail.Ru

4.2 Люфтваффе наносят таранный удар - часть 1

11.06.2024

Примерно через две недели после начала войны, командование вермахта пришло к выводу: настало время подготовить и осуществить налет на Москву. В немецких авиационных штабах советская столица получила обозначение «объект 10», что, видимо, было связано с очередностью запланированных воздушных налетов. 8 июля 1941 года начальник германского Генерального штаба сухопутных войск генерал Ф. Гальдер записал в дневнике: «Непоколебимо решение фюрера сровнять Москву и Ленинград с землей, чтобы полностью избавиться от населения этих городов, которое в противном случае мы потом будем вынуждены кормить в течение зимы. Задачу уничтожения этих городов должна выполнить авиация... Это будет, по его словам, народное бедствие, которое лишит центров не только больше­визм, но и московитов (русских) вообще»[18].

Головокружительные успехи на земле и завоевание стратегического господства в воздухе вызвали в германском руководстве эйфорию. Кроме того, Москва стала рассматриваться не только как крупнейший политический и промышленный центр, огромный транспортный узел, но также некий «источник силы» Советского Союза, сокрушение которого автоматически приведет к быстрой победе.

Командир 8-го авиакорпуса генерал Вольфрам фон Рихтгофен (Wolfram von Richthofen) 13 июля высказал мнение, что воздушный налет на Москву, населенную по крайней мере 4 млн жителей, ускорит катастрофу русских. На следующий день Гитлер в очередной раз заявил о необходимости бомбардировки советской столицы, «чтобы нанести удар по центру большевистского сопротивления и воспрепятствовать организованной эвакуации русского правительственного аппарата»[19]. Однако никаких оргвыводов не последовало: командующие флотов и командиры авиакорпусов были заняты обеспечением авиационной поддержки сухопутных войск на «своих» участках фронта, противились отвлечению сколь-нибудь существенных сил на другие задачи.

При обсуждении до войны гитлеровским руководством плана «Барбаросса» четко прозвучала мысль: «Удары по промышленным центрам [СССР] могут быть проведены не ранее, чем будут достигнуты оперативные цели, поставленные сухопутным войскам». А ведь они еще не были достигнуты к середине июля! Тем не менее в утвержденной фюрером 19 июля директиве № 33 «О дальнейшем ведении войны на Востоке» ставилась задача «по возможности быстрее начать силами 2-го воздушного флота, временно усиленного бомбардировочной авиацией с Запада, воздушные налеты на Москву». Обоснованием бомбардировки стало «возмездие за налеты русской авиации на Бухарест и Хельсинки»[20], т.е. «Vergeltungsangriff» в терминологии германской оперативной воздушной войны.

Добившись огромных успехов на Восточном фронте в первые недели кампании, немцы заплатили за них и немалую цену. В частности, несмотря на пополнения, боевая мощь многих авиачастей уже через две – три недели после вторжения сократилась примерно наполовину. Поэтому Верховное командование вермахта посчитало своевременным решение усилить группировку люфтваффе. В середине июля на Восток из состава находящегося во Франции 3-го воздушного флота перебрасываются шесть бомбардировочных авиагрупп. Это был пятый и последний эшелон (резерв Главного командования люфтваффе – OKL), который по плану войны с Советским Союзом Геринг и его штаб вводили в бой. Согласно западным источникам, было переброшено 119 бомбардировщиков Не 111Н, из которых 90 находились в боеготовом состоянии, и все они приняли участие в налете на Москву[21].

До 19 июля 1941 года с Запада на Восточный фронт были переброшены следующие закаленные в битве за Британию бомбардировочные части и соединения:

– штаб, I и III группы 4-й бомбардировочной эскадры (KG4 «Генерал Вефер»), в состав 1-го авиакорпуса 1-го ВФ, аэродром Проверен в Восточной Пруссии, затем Дюнабург (Даугавпилс) (там к ним присоединилась II авиагруппа той же эскадры);

– штаб и I группа 28-й бомбардировочной эскадры» (KG28), в состав 2-го авиакорпуса 2-го ВФ, аэродром Барановичи;

– III группа 26-й бомбардировочной эскадры с оборудованием радионавигации (III/KG26), аэродром Тересполь (Брест-Литовск), оперативное подчинение штабу 28-й бомбардировочной эскадры;

– 100-я бомбардировочная группа с оборудованием радионавигации (KGr100), в состав 2-го авиакорпуса 2-го ВФ, аэродром Тересполь.

Обе последних группы должны были обеспечивать работу системы «X-Gerät» (а затем и более совершенную систему Y-Gerät) и вести за собой основную массу бомбардировщиков ночью или в условиях плохой видимости по аналогии с налетами, выполнявшимися по целям Великобритании.

Ответственным за «удары возмездия по центру большевизма» назначили командира 2-го авиакорпуса генерала авиации Б. Лёрцера (B. Loerzer). Ему оперативно подчинили все авиагруппы, прибывшие из резерва Главного командования; их предполагалось задействовать в первую очередь. Помимо них, в бомбардировке Москвы должны были участвовать эскадра KG53 из состава 2-го авиакорпуса 2-го воздушного флота (самолеты Не 111 действовали с аэродромов Дубицкая Слобода, южнее Минска и Борисова), авиагруппы I и II/KG55 из 5-го ак 4-го ВФ, действовавшего на Украине (эти Не 111 прибыли с Западной Украины на аэродром Бояры, расположенном между Минском и Двинском, недалеко от Кривичей), группы I и II/KG3 из 2-го ак 2-го ВФ (Ju 88 с аэродромов Орша и Бояры), группы I/KG2 и III/KG3 из 8-го ак 2-го ВФ (Do 17 с аэродрома Витебск), Таким образом, из шести действовавших на Восточном фронте оперативных соединений или объединений, только 4-й авиакорпус на юге и 5-й воздушный флот в Заполярье не собирались бомбить Москву.

В то время, как пропаганда настраивала экипажи на «легкую прогулку», разведка 2-го ВФ ожидала энергичное противодействие зенитной артиллерии и прожекторов над советской столицей (об ночных истребителях не упоминалось вовсе). Однако эта информация противоречила данным союзника – японского военного атташе, в которых речь шла о слабом зенитном и истребительном прикрытии Москвы[22]. Кроме того, немцам стало известно, что к западу от Москвы, в Дорогобуже находятся тяжелые зенитки, поэтому предусматривался небольшой крюк для облета этого опасного района с юга[23]. Для первого налета выбрали ночь на 22 июля с полнолунием и ясной по прогнозу метеорологической службы погодой.

 

Советская разведка доложила 19 июля: в ближайшие одну – две ночи противник готов осуществить воздушное нападение на столицу. Днем 21 июля советские штабы 1-го корпуса и 6-го ак ПВО проинформировали о решении начальника Генерального штаба Красной армии провести игру на картах. В 17 ч генерала Д.А. Журавлева, полковников И.Д. Климова и Н.Ф. Курьянова (последний возглавлял оперативный отдел штаба 1-го корпуса) пригласили в кабинет Верховного Главнокомандующего, где уже находились И.В. Сталин, Г.К. Жуков, командующий ВВС генерал П.Ф. Жигарев, командующий Московской зоной ПВО генерал М.С. Громадин, его начальник штаба генерал А.В. Герасимов и др. По воспоминаниям Журавлева, Сталин обратился к присутствовавшим со словами: «Покажите нам, как вы будете отражать массированный дневной налет авиации противника на Москву»[24].

Игра, для которой штаб Московской зоны ПВО создал достаточно сложную обстановку, длилась полтора часа. В ней «противник» пытался прорваться тремя большими группами, эшелонированными по высоте и времени, и Журавлеву с Климовым пришлось приложить немало усилий, организуя оборону. Все это время Сталин медленно прохаживался по комнате, наблюдая за складывающейся обстановкой. Итоги подвел Жуков, а Верховный предложил на следующий день продолжить игру, смоделировав теперь уже отражение ночного налета врага. «Однако второй игре на картах не суждено было состояться ни на следующий день, ни позже. Всего через несколько часов нам пришлось отражать налет на столицу не условного, а вполне реального противника», – свидетельствовал Д.А. Журавлев[25].

Тем временем, последние приготовления к рейду на Москву заканчивались. Проведя облет нескольких аэродромов бомбардировочной авиации, командующий 2-м воздушным флотом генерал-фельдмаршал А. Кессельринг (A. Kesselring) 20 июля провел в штабе 2-го авиакорпуса совещание с командирами в связи с предстоящим массированным авиаударом. По его словам, русская авиация была уже практически разгромлена и оказать серьезного сопротивления не могла. Немецкий летчик фельдфебель Л. Xaвигxopcт (L. Havighorst) из эскадры KG28 вспоминал:

«Накануне удара по русской столице на аэродром Тересполь, где находились два наших отряда, прибыл генерал-фельдмаршал Кессельринг. Он обратился к экипажам:

– Мои авиаторы! Вам удавалось бомбить Англию, где приходилось преодолевать сильный огонь зениток, ряды аэростатных заграждений, отбивать атаки истребителей. И вы отлично справились с задачей. Теперь ваша цель – Москва. Будет намного легче. Если русские и имеют зенитные орудия, то немногочисленные, огонь которых не доставит вам неприятностей, как и свет нескольких прожекторов. Они не располагают аэростатами и совершенно не имеют ночной истребительной авиации.

Вы должны, как это всегда делали над Англией при благоприятных условиях, подойти к Москве на небольшой высоте и точно положить бомбы. Надеюсь, что прогулка будет для вас приятной.

Через четыре недели войска победоносного вермахта будут в Москве, а это означает конец войне…»[26].

Тактика первого налета мало отличалась от применявшейся при бомбардировках крупнейших городов Англии в 1940 года Для наведения самолетов 100-й бомбардировочной группы, оборудованных радионавигационной аппаратурой X-Gerat, создавались радиомаяки в районе Орши. Эти бомбардировщики, выполнявшие роли лидеров, выводились в створ радиолуча Орша – Москва и следовали строго определенным курсом, который не должны были менять, даже попадая в световые поля и под обстрел зенитной артиллерии.

Экипажам самолетов определили конкретные цели, на которые предполагалось сбросить осветительные, зажигательные и фугасные авиабомбы. Так, бомбардировщики эскадры KG55 наносили удар по Кремлю, МОГЭСу, зданию ЦК ВКП (б), KG53 – по Белорусскому вокзалу и фабрике им. Клары Цеткин (видимо, немцы имели в виду завод по производству бездымного пороха, названный в честь немецкой активистки, одной из основательниц Коммунистической партии Германии; по названию фабрики вся операция с ударами по Москве в 53-й эскадре стала назваться «Клара Цеткин»), KG4 – по мостам в западной и северной части столицы. Авиаторов снабдили подробными картами города масштабов 1 : 25 000 и 1 : 40 000, а также фотопланшетами. Наиболее опытные экипажи брали на борт тяжелые бомбы SC 1000 массой 1000 кг, но преимущественно в бомболюки загружали мелкие зажигательные авиабомбы.

На сохранившейся в сбитом потом немецком самолете карте Москвы были отмечены многие наши крупные авиазаводы: № 1 им. Авиахима, № 22 им. С.П. Горбунова и № 24 им. М.В. Фрунзе. В этом нет ничего удивительного, так как руководил информационной службой в штабе 2-го воздушного флота генерал Г. Ашенбреннер (H. Aschenbrenner), занимавший перед войной пост военно-воздушного атташе в германском посольстве в Москве. Он прекрасно говорил по-русски и хорошо знал город, где несколько лет проработал.

Можно согласиться с советскими контрразведчиками, отметившими, что сведения о многих целях для бомбометания были получены немцами еще до войны от сотрудников германского посольства и торгпредства, а также от пилотов авиакомпании «Люфтганза», совершавших регулярные рейсы по маршруту Москва – Берлин. Кроме того, еще в мирные дни в Москву и область абвер заслал агентов-сигнальщиков, которые оказали некоторую помощь экипажам люфтваффе в определении целей, но их количество и роль не следует преувеличивать.

Подготовка к удару по Москве проводилась немцами весьма поспешно. Об этом свидетельствует, в частности, некомплект в личном составе и самолетах относительно штатной численности как вновь прибывших, так и уже действовавших на Востоке бомбардировочных авиагрупп – не хватило времени их пополнить. А вот другой любопытный факт: аэродром Дюнабург (Даугавпилс) оказался не готов к приему группы III/KG4. К тому же здесь длина взлетной полосы не позволяла стартовать перегруженным горючим и авиабомбами «хейнкелям». По этой причине группу срочно перебазировали в Проверен вблизи Кенигсберга. Впервые с сентября 1939 года все три боевые авиагруппы эскадры KG4 «Генерал Вефер» оказались расположены на одном аэродроме (имелось 58 бомбардировщиков, или примерно половина штатного состава, не считая транспортных и связных машин). Многие немецкие командиры полагали, что скученность и спартанские условия на авиабазах не обеспечивают безопасности при одновременной работе большого количества самолетов, и для соответствующей подготовки потребуется время. Но рейхсмаршал Геринг, возглавлявший люфтваффе, торопил и требовал, чтобы в предстоящей операции было задействовано сразу не менее 150 бомбардировщиков.

Налет на Москву в ночь на 22 июля напоминал таранный удар. В 21 ч с линии Рославль – Смоленск от постов ВНОС поступили первые данные о появлении в воздухе большой авиагруппы противника (по советским данным всего их насчитывалось 220), засветло взлетели с аэродромов Брест (Тересполь), Барановичи, Бобруйск, Дубинская, Дюнабург (Даугавпилс) и Проверен (уже вошедший в состав городского округа Кёнигсберга, впоследствии Чкаловск).  

При этом 127 машин шли весьма компактной группой, выдерживая направление Вязьма – Гжатск – Можайск. С наступлением темноты на маршруте полета специальные команды разложили костры, служившие экипажам ориентирами. Согласно немецким источникам, всего до города дошли 195 бомбардировщиков в четырех эшелонах, которые в конце суток действовали при слабой облачности, а позднее, после полуночи, при безоблачной погоде. На подступах к Москве самолеты начали рассредоточиваться и проникать к назначенным им целям с разных направлений, не меняя при этом высоты полета[27].

Вспоминает С.Г. Зеленецкая, которая в то время работала на строительстве оборонительных сооружений под Смоленском: «Когда над нами ночью летели немецкие бомбардировщики, а гул их моторов очень отличался от наших, мы не могли уснуть, хотя днем работали по 12 часов. Мы лежали в сарае, на сене и рыдали.  Каждый думал о своем доме, не пострадали ли близкие, не разрушен ли сам дом. Только когда они летели обратно, мы все засыпали» [28].

После того, как в 22 ч сержант Ф.И. Буланов донес о противнике на главный пост ВНОС, председатель исполкома Моссовета и по совместительству начальник местной ПВО города В.П. Пронин принял решение объявить в столице воздушную тревогу. Генерал Д.А. Журавлев доложил об угрозе массированного налета И.В. Сталину, который подтвердил, что решение немедленно предупредить население, верное. Однако, когда командир 1-го корпуса утверждает, будто это произошло впервые с начала войны, то это не соответствует действительности – согласно документам, в Москве уже звучали пронзительные ревуны и, по крайней мере, семь раз объявлялась воздушная тревога.

Так, согласно журналу боевых действий 1-го корпуса ПВО, за бомбардировщики приняли вражеские разведчики, уточнявшие обстановку накануне налета:

«21 июля 1941 года 9.32: Обнаружен самолет на большой высоте в кв. 333 711, идущий по курсу 90˚ на Москву.

9.35: Части приказанием зам. командира корпуса полковника Горкуши приведены в положение № 1. В секторе 745-го зенап – с Братцево на Выхино обнаружен самолет на большой высоте.

9.55: Батареи 18, 13, 21 [из] 745-го зенап открыли огонь. Городу объявлена воздушная тревога. Самолет скрылся за облаками, и батареи прекратили огонь. Цель была под обстрелом одну минуту.

10.19: В секторе 251-го зенап был замечен самолет на большой высоте, набирающий высоту и уходивший за облака.

10.37: Командир корпуса дал отбой ВТ городу.

10.51: Части приказом командира корпуса приведены в положение № 2»[29]

Как отмечал начальник штаба 6-го ак полковник И.И. Комаров, который в ночь на 22-е находился на аэродроме Клин, задолго до приближения неприятельских самолетов к городу все части зенитной обороны были приведены в боевую готовность, дежурные истребители подняты в воздух, прожектористы заняли места согласно боевому расписанию. Противник шел одиночными самолетами, в линию по 10 – 12 машин на фронте Клин – Калуга, эшелонировано в глубину, через 1 – 3 мин. Основная группа самолетов летела на высоте, не превышающей 2500 – 3000 м, что можно считать как весьма низкую[30].

С нашей стороны готовились к ночной работе и истребители 6-го ак. Например, в 177-м иап первым в ночь на 22-е с аэродрома Дубровицы у Подольска взлетел военком батальонный комиссар Н.Л. Ходырев, за ним последовали командир части майор М.И. Королев, капитан Н.Н. Евсеев, ст. политрук Н.Я. Подопригора, ст. лейтенант Александров (все пилотировали И-16), которые до этого уже неоднократно назначались на ночные боевые дежурства. Серьезный недостаток, мешавший работе – отсутствие оборудованного ночного старта в Дубровицах, летчикам приходилось приземляться при свете фар автомобилей, а взлетать с аэродрома Раменское. Впрочем, уже на следующий день технический состав приспособил этот аэродром для круглосуточных вылетов, установив на краю поля мощный прожектор.     

В оперсводке № 01 штаба 6-го авиакорпуса ПВО, составленной в 7 ч утра 22 июля, отмечается, что истребительные части выполнили 178 боевых вылетов с налетом 148 ч 20 мин, ведя бои с противником в световых прожекторных полях Западного сектора (районы станции Подсолнечная, Истра, Звенигород и непосредственно над Москвой)… В районе Звенигорода сбил Ju 88 мл. лейтенант И.Д. Чулков, впоследствии Герой Советского Союза. Ст. лейтенант П.В. Еремеев, будучи ранен в бою (осколком зенитного снаряда), вылетел во второй раз за ночь для отражения налета противника. Звено капитана К.Н. Титенкова сбило двухмоторный самолет у Звенигорода.

По данным штабов в световых прожекторных полях наши истребители – все это были опытные, хорошо подготовленные летчики – одержали 8 побед. Для уточнения информации на предполагаемые места падения вражеских самолетов вылетели штабные командиры на самолетах У-2. Согласно первым оценкам, всего сбито даже 12 неприятельских самолетов. После боев ст. лейтенанты Сергеев и Шокун (отказы двигателей, другие неисправности), а также мл. лейтенант Зубов (по неизвестной причине произошел пожар в моторном отсеке) оставили свои истребители с парашютами…»[31].

Удалось установить, например, что истребитель летчика 233-го иап А.П. Сергеева осветили сразу несколько прожекторов, после чего его обстреляли зенитки, повредив машину и вынудив летчика воспользоваться парашютом. Тремя авариями не ограничились неприятности истребительной авиации: затемнение города привело к тому, что многие летчики потеряли ориентировку, не могли найти в темноте свои аэродромы, а запасов горючего было недостаточно, чтобы барражировать до рассвета. Неожиданное опустение аэродромов в условиях отсутствия радиосвязи со своими самолетами серьезно обеспокоило командиров. Как потом выяснилось, большинство летчиков, используя для восстановления ориентировки русло Москвы-реки, вышло к Люберцам и там благополучно совершили посадки; с рассветом они вернулись на свои базы. В оперсводке делается такой вывод:

«Противник производил налет в течение четырех часов непрерывным потоком мелких групп, от двух до девяти самолетов в группе, действуя с высот от 1000 до 4000 м. Основное направление полета колонн самолетов проходило через Волоколамск, Истру к Москве. Отдельные группы заход на Москву производили через Наро-Фоминск, Внуково, Дмитров, Мытищи. Уход противник производил веерообразно в секторах Москва – Клин, Москва – Подольск. Начало налета осуществила группа в составе от трех до пяти самолетов, которые сбросили зажигательные бомбы, вызвав в четырех местах пожары. Последующие группы для освещения целей бомбометания сбрасывали осветительные ракеты на парашютах, которые горели до 10 – 12 мин. Наряду с зажигательными бомбами противник сбрасывал фугасные бомбы различного калибра. Главными целями противник, очевидно, избрал железнодорожные вокзалы, Кремль, авиазаводы и аэродромы во внутренней зоне города. По ориентировочным подсчетам, всего в налете на Москву участвовало до 150 самолетов типа Ju 88, Do 215 и Do 217 (в действительности, основным типом бомбардировщика был тогда Не 111H, которых дополняли He 111P, Ju 88A и Do 17Z. – Прим. авт.)»[32].

 

Если снова обратиться к немецким документам, то создается такая картина. В соответствии с директивой № 33 в полдень 21 июля в штабы бомбардировочных эскадр поступил приказ осуществить ночную бомбардировку Москвы, что потребовало определенных приготовлений. Так, части эскадры KG2 с полевых площадок Сильце и Парафьяново (у железной дороги Полоцк, Молодечно, примерно в 100 км южнее Минска, перебазировались на недавно занятый немцами аэродром Витебска, или на 200 км восточнее, поскольку дальности полета самолетов Do 17Z могло не хватить для выполнения дальнего рейда. Как следовало из журнала боевых действий 2-й бомбардировочной эскадры, их самолеты выполняли задания вместе с другими частями 2-го ВФ, находясь в замыкающей группе, и стартовали по одному в интервале времени между 22 ч 20 мин и 23 ч 25 мин. Штурман обер-фельдфебель П. Бройх (P. Broich) из 3-й эскадрильи, удостоенный в сентябре 1942 года «Рыцарского креста» после 165 боевых вылетов и переживший войну, вспоминал:

«Ночную атаку города Москва вести на высоте 3000 м – так звучит команда. Мы летели вместе с “дорнье” из III/KG 3. Плоскости и фюзеляжи наших машин окрашены стандартным образом, т.е. их не зачернили для ночных полетов. Мы могли только гадать, почему не использовались матовые краски. (По замыслу командования люфтваффе, выполнялась разовая акция, поэтому покраску консолей и фюзеляжа в черный цвет признали нецелесообразной. – Прим. авт.).

Подлет к цели кажется нам слишком долгим. Такое ощущение, возможно, потому, что раньше мы всегда вылетали утром. Светало, занимался очередной день. По пути можно было видеть во многих местах взрывы и следы артиллерийского огня. Полет проходил в штатном режиме, но ощущалось некое волнение, поскольку данное задание существенно отличалось от ранее выполненных в России.

Стало заметно, что атака города другими экипажами уже началась. Теперь и мы вышли на цель, готовые к бомбометанию в отведенном районе. В этот момент нас осветил луч прожектора. Оказалось, что он был не один – около 30 [ярких лучей], цепко захватили машину и больше не отпускали. Вокруг сразу же стали разрываться на осколки 85-мм снаряды. Пришлось поспешно сбросить бомбы при помощи аварийных бомбосбрасывателей. Разрывы зенитных снарядов тем временем продолжали зловеще грохотать вокруг нас. Теперь началась борьба с зенитной артиллерией. Наш пилот унтер-офицер Хайман (Heimann) пытался за счет виражей и изменений высоты затруднить прицеливание вражеским зенитчикам, поторопился скорее выйти из световых лучей. Бортмеханик Ганс по “английскому рецепту” сбросил через бомболюки немецкие газеты, листовки, пропуска для желающих перейти линию фронта и сдаться в плен. Однако наше собственное положение оставалось тревожным.

Вдруг пилот соседнего самолета Петер нашел относительно слабо прикрытый средствами ПВО участок города и устремился туда. Форсируя моторы Do 17 для увеличения скорости, мы повторили этот маневр. В темноте русские потеряли нас из виду. Уже без каких-либо происшествий мы достигли Витебска, где благополучно выполнили посадку»[33].

О других, не менее интересных подробностях событий той ночи поведал фельдфебель Л. Хавигхорст из I/KG28, которому пришлось участвовать в ночном воздушном бою с истребителями ПВО:

«Наш Не 111 (1T+IK) шел в отряде Р. Хеллмана (R. Hellmann). Горящий Смоленск являлся хорошим навигационным ориентиром. Четким белым штрихом просматривалась дорога Смоленск – Москва. Скоро мы увидели 10 – 20 прожекторов, создававших световое поле. Попытки обойти его не удались: прожекторов оказалось много слева и справа. Я приказал поднять высоту полета до 4500 м и экипажу надеть кислородные маски. Внезапно по нашему самолету открыла огонь русская зенитная артиллерия. К счастью, она стреляла неточно, но плотность разрывов была высокой.

Когда наш самолет вплотную подлетал к Москве, мы увидели под собой Ju 88 из другого соединения – он готовился пикировать на город. Собирались освободиться от своего бомбового груза и мы. В это время раздался взволнованный голос радиста:

– Внимание, аэростаты!

– Ты обалдел, – послышалось в ответ, – мы же летим на высоте 4500.

Экипаж хорошо знал, что англичане не поднимали аэростаты выше 2000 м, а здесь высота была, по крайней мере, удвоена. Тут же наличие аэростатного заграждения подтвердил бортмеханик.

Я приказал сбросить бомбы, и как только мы повернули обратно, радист сообщил о приближении вражеского истребителя. Русский ночной истребитель (у них вообще не должно было существовать подобных) атаковал нас сверху слева. Радист открыл ответный огонь и к нему тотчас присоединился бортмеханик. Вскоре истребитель был подбит и, загоревшись, перешел в пикирование. Это был первый самолет, сбитый нашим экипажем. (Теперь известно, что немцы ночью часто принимали выхлопы из патрубков за пожары в моторных отсеках атакующих истребителей. – Прим. авт.) Наш Не 111 приземлился с сухими баками в Тересполе [около Бреста] в 4 ч 27 мин. На весь полет ушло 8 ч 4 мин»[34].

____________________

[18] Гальдер Ф. Военный дневник. / Пер. с нем. Т. 3. Кн. 1. М., 1971. С. 101.

[19] BA/MA. RL 8/49 “Russland-Feldzug 1941: VIII Fliegerkorps”.

[20] Дашичев В.И. Банкротство стратегии германского фашизма. Т. 2. М., 1973. С. 209.

[21] Balke U. Die Luftkrieg in Europa. Tl. 2. Koblenz: 1990. S. 387.

[22] Gundelach K. Kampfgeschwader 4 "General Wever". Stuttgart, 1978. S. 146.

[23] Dierich W. Kampfgeschwader 55 "Greif". Stuttgart, 1975. S. 183.

[24] Журавлев Д.А. Огневой щит Москвы. М., 1972. С. 41.

[25] Журавлев Д.А. Огневой щит Москвы. М., 1972. С. 42.

[26] Kurowski F. Luftwaffe uber Russland. Rastatt, 1987. S. 88.

[27] Balke U. Die Luftkrieg in Europa. Tl. 1. Koblenz: 1989. S. 334; Balke U. Kampfgeschwader 100 “Wiking”. Stuttgart, 1983. S. 83.

[28] https://moscow.gmom.ru/videos

[29] Горьков Ю.Н. Войска Московского фронта ПВО в боях за столицу. Июнь 1941 – апрель 1942 г. М., 1984. Л. 20.

[30] Москва военная. 1941 – 1945. Мемуары и архивные документы. М., 1995. С. 430, 431.]

[31] ЦАМО РФ. Ф. 20530. Оп. 1. Д. 16. Л. 36, 37.

[32] ЦАМО РФ. Ф. 20530. Оп. 1. Д. 16. Л. 36, 37.

[33] Balke U. Die Luftkrieg in Europa. Tl. 1. Koblenz, 1989. S. 334.

[34] Kurowski F. Luftwaffe uber Russland. Rastatt, 1987. S. 88 – 90.

Другие статьи

  • Глава IV. Первый налет на столицу. «Непоколебимо решение фюрера сровнять Москву с землей». 4.1 Когда началась война
    11.06.2024
    139
    Глава IV. Первый налет на столицу. «Непоколебимо решение фюрера сровнять Москву с землей». 4.1 Когда началась война
    11.06.2024
    139
    Как мы сегодня знаем, Красная Армия в целом оказалась не готова к отражению агрессии Германии. Столь мощного и неожиданного удара, какой реально после...
    смотреть
  • 4.2 Люфтваффе наносят таранный удар - часть 2
    11.06.2024
    117
    4.2 Люфтваффе наносят таранный удар - часть 2
    11.06.2024
    117
    Согласно информации, приведенной в отчете люфтваффе «Воздушная война на Востоке», в ходе первого налета «с высот 2000-4000 м и при хорошей видимости н...
    смотреть