6.2 Операция «Тайфун». Немцы собираются завершить войну взятием Москвы

В начале осени 1941 года в германских высших штабах полным ходом развернулась подготовка к «решающему» наступлению на Москву. «Начальные успехи в действиях против сил противника, находящихся между смежными флангами групп армий “Юг” и “Центр”, – указывалось в директиве германского верховного командования № 35 от 6 сентября, – в сочетании с успехами по окружению в районе Ленинграда создают дальнейшие предпосылки для проведения решающей операции против группы армий Тимошенко, которая безуспешно ведет наступательные действия перед фронтом группы армий “Центр”. Она должна быть решительно разгромлена до наступления зимы…». Гитлер требовал сосредоточить главные усилия на флангах будущего наступления и не позднее 15 сентября из-под Ленинграда значительную часть сил из 1-го ВФ, «особенно 8-го авиакорпуса, высвободить для группы армий “Центр”».[9]

Отметим, что хотя противник и далее полагал, будто войсками Западного фронта руководит маршал С.К. Тимошенко, в действительности с 12 сентября его сменил генерал-лейтенант И.С. Конев. 16 сентября командование группы армий «Центр» подготовило директиву с изложением замысла операции на московском направлении, получившей наименование «Тайфун». Поскольку немцы добились впечатляющего успеха под Киевом, окружив и разгромив главные силы войск Юго-Западного фронта, планировалось прорвать оборону советских войск ударами не двух, а трех мощных ударных группировок (из районов Духовщины, Рославля, Шостки) расчленить фронт, окружить и уничтожить главные силы Западного, Резервного и Брянского фронтов. В дальнейшем пехотные соединения вермахта должны были развернуть фронтальное наступление на Москву, а подвижные – охватить столицу в «клещи» с севера и юга.

Важная роль в предстоящей операции отводилась германской авиации, которую немцы собирались значительно пополнить на центральном направлении за счет соседей. «Усиленный 2-й воздушный флот, – говорилось в директиве командующего группой армий фон Бока, – уничтожает русские военно-воздушные силы перед фронтом группы армий и поддерживает вступление армий и танковых групп всеми имеющимися в его распоряжении сред­ствами. Налеты на промышленные предприятия московского района в связи с этими задачами отходят на второй план и будут выполнены лишь тогда, когда это позволит поло­жение наземных войск. Для затруднения снабжения противника и срыва переброски его резервов, ведущие из районов Брянска, Вязьмы, Ржева на восток железные дороги будут систематически прерываться авианалетами».[10]

Командование люфтваффе приступило к выполнению дирек­тивы № 35 в соответствии с общим планом. Осень вступала в свои права – все чаще небо заволакивали низкие ту­чи, моросил дождь – это заставляло торопиться. 19 сентября командующий 2-м воздушным флотом генерал-фельдмаршал А. Кессельринг (A. Kesselring) издал распоряжение по объединению, в котором поставил общие задачи в наступлении. В состав его авиационной группировки входили 2-й авиакорпус генерала Б. Лёрцера (B. Loerzer) и возвращенный с ленинградского направления 8-й авиакорпус генерала В. фон Рихтгофена (W. von Richthofen). С начала войны с Советским Союзом последнее соединение являлось как бы индикатором направ­ления основного удара германских войск. Теперь оно, правда, сильно поредевшее, «обосновалось» на смоленском аэроузле.

В то время, как в полосе Брянского фронта – там наступление началось на трое суток раньше – противник продолжал стремительно продвигался к Орлу с юга, сохраняя высокий темп, две другие его ударные группировки (духовщинская и рославльская) 2 октября 1941 г., заблаговременно обнаружив слабые места в обороне и стыки наших армий, прорвали линию фронта и к исходу дня продвинулись на глубину 10–15 км – началась Вяземская оборонительная операция Западного и Резервного фронтов. Советские контрудары не принесли желаемых результатов.

Люфтваффе действовали чрезвычайно активно. Накануне начала операции «Тайфун» самолеты всех типов нанесли удары по 19 железнодорожным веткам западнее и юго-западнее Москвы, стремясь максимально помешать перевозкам; экипажи посчитали уничтоженными 7 и поврежденными еще 21 состав. Непосредственно 2-го был выполнен 1030 боевой вылет боевыми самолетами 2-го ВФ, преимущественно в поддержку наземной операции, где главными целями являлись советские штабы, опорные пункты и позиции крупнокалиберной артиллерии.

В вечернем налете на Москву 2 октября силами всего пяти бомбардировщиков, неприятель сбросил наряду с фугасками 1152 зажигательных бомб (1-килограммовые в контейнерах BSK). По данным оперативной сводки штаба МПВО Москвы в ходе воздушного налета на город сброшено 20 фугасных и до 160 зажигательных авиабомб (вероятно, основную часть зажигалок удалось оперативно затушить, либо они просто не причинили заметного ущерба в условиях мокрой осенней погоды). Получили частичное разрушение 4 промышленных предприятия в юго-западной части города и 4 жилых дома; 23 человека ранено, четверо погибли. Один из 20 потерянных в те сутки немецких самолетов из 2-го ВФ, был сбит над столицей мл. лейтенантом В.Г. Ивановым (в будущем известным испытателем, Героем Советского Союза). [11] [12]

В те первые дни люфтваффе господствовали в небе: советская фронтовая авиация была слишком слаба и раздроблена, относительно неприятельской, а авиаполки ПВО ограничивались определенными им границами патрулирования. Ситуацию усугубляло то обстоятельство, что противник разбомбил штаб Западного фронта, нарушил связь и управление войсками. Ставка ВГК долго не знала об истинном положении дел, а летчиков мл. лейтенантов Н.Е. Серова и Г.С. Трушкова из 564-го иап (6-й ак ПВО), первыми обнаруживших небольшую колонну танков и бронетранспортеров, без помех идущую к столице по Варшавскому шоссе, едва не арестовали вместе с их командирами, обвинив в распространении непроверенных, панических сведений. Только после подтверждения первоначальных донесений, начали предпринимать контрмеры, но время было упущено.

Вечером 5 октября, когда сомнений в прорыве фронта неприятелем не осталось, Государственный Комитет Обороны, экстренно собравшийся в Кремле, принял специальное решение о защите Москвы. Теперь главным рубежом для развертывания имевшихся войск становилась Можайская линия обороны, началось формирование новых резервных армий – стратегического эшелона Красной армии. Вскоре И.В. Сталин приказал генералу армии Г.К. Жукову срочно сдать командование Ленинградским фронтом и транспортным самолетом вылететь в столицу, чтобы возглавить оборону на московском направлении.

Когда Ставка ВГК осознала весть трагизм ситуации, сложившейся на дальних подступах к Москве, И.В. Сталин приказал зенитчикам 1-го корпуса ПВО быть готовыми к борьбе с наземным противником. В приказе говорилось: «Всем зенитным батареям корпуса Московской зоны ПВО, расположенным к западу, юго-западу и югу от Москвы, кроме основной задачи – отражения воздушного противника, быть готовыми к отражению и истреблению прорвавшихся танковых частей и живой силы противника».[13]

Группа, возглавляемая заместителем командира 767-го полка малокалиберной зенитной артиллерии майором М. В. Добрицким, сыграла важную роль в октябрьских боях. «Активное участие в борьбе с неприятельской колонной, прорвавшейся в район Юхнова, а затем Боровска, – свидетельствовал командир 1-го корпуса ПВО генерал Д.А. Журавлев, – приняла большая группа зенитных артиллерийских батарей и зенитных пулеметных взводов, снятых с подмосковных огневых позиций. Располагая автомобилями, она представляла собой внушительный подвижный заслон, способный нанести серьезное поражение механизированным частям противника».[14]

Тем временем, противник в районе Вязьмы 7 октября отрезал пути отхода упорно оборонявшимся войскам трех армий Западного и Резервного фронтов вместе с их усилением. Отражая непрерывные атаки, они сковали значительную группировку пехотных соединений противника, здесь же действовали главные силы 2-го ВФ. В этих обстоятельствах прорвать кольцо окружения советским войскам не удалось. Лишь небольшая их часть пробилась с боями на восток к Можайской линии обороны. Германские войска тогда же, 7-го, овладели Вязьмой, до столицы оставалось примерно 200 км, прикрыть образовавшуюся брешь Ставке было нечем, поскольку сформированные в тылу соединения направили на восстановления рухнувшего Юго-Западного фронта, большей частью погибшего в конце сентября в Киевском котле.

Было решено срочно перебросить авиацию из тыловых районов страны. После обсуждения с нарком авиапромышленности А.И. Шахуриным, его заместителями А.С. Яковлевым и Н.Н. Соколовым-Соколенком, начальником штаба ВВС КА генералом Г.А. Ворожейкиным (командующий генерал П.Ф. Жигарев в те дни находился в войсках на Брянском фронте), начальником управления заказов ВВС генерала Ф.И. Жаровым, члены ГКО во главе со Сталиным согласовали план переброски авиации на защиту столицы, чтобы выиграть время для подтягивания других резервов.

Из Средней Азии и Закавказья перебрасывались к востоку от столицы преимущественно дивизии дальнебомбардировочной авиации, а вновь сформированные или прошедшие переучивание на новую материальную часть, главным образом, в Поволжье, 14 авиаполков истребителей, штурмовиков, ближних бомбардировщиков направлялись на аэродромы Раменское, Монино, Тушино и другие, входящие в состав Московского аэродромного узла.

Согласно подсчетам автора, советскую авиационную группировку, действующую на центральном направлении, пополнили, безусловно, не одномоментно, без малого 500 боевых самолетов. Баланс сил изменился в пользу ВВС КА – ничего подобного по количеству генерал-фельдмаршал А. Кессельринг из Германии не получил. Теперь у нас возросла доля бомбардировщиков и сократилась доля истребителей. Однако это не обеспокоило командующего генерала П.Ф. Жигарева и его штаб: планировалось и впредь широко использовать для борьбы с люфтваффе на фронте истребительную авиацию ПВО Москвы.

До сих пор, по числу выполненных вылетов, тоннажу сброшенных бомб явное преимущество было у немцев, причем значительное, в первые дни наступления по плану «Тайфун» на московском направлении выполнялось по 1000 и более боевых вылетов. При этом немецкие бомбардировщики усиленно бомбили автоколонны, транспортные узлы, вели разведку. Ночные налеты на Москву сам противник называл «беспокоящими»; в них участвовали от 3 до 8 бомбардировщиков. Их экипажи утверждали, что противовоздушная оборона советской столицы не стала слабее: мощный огонь артиллерии среднего калибра, барражирующие аэростаты заграждения на малых и средних высотах, многочисленные световые поля, создаваемые прожекторами, заставлял их не мешкая покидать московское небо.

Ситуация в части немецких планов несколько изменилась 14 октября. При выполнении 248 вылетов «для создания помех движениям войск и снабжению, бомбардировщики атаковали главные трассы и подвоз материалов в район Москвы», а их истребители вели «свободную охоту» в районе линии фронта. При этом, поздним вечером, желая усилить панику и неразбериху среди москвичей в условии начавшейся эвакуации ряда промышленных предприятий, 29 бомбардировщиков, т.е. значительно больше, чем несколькими днями ранее, осуществили ночной налет на город: «Сбрасывались сверхтяжелые бомбы. Наблюдался один масштабный и несколько малых пожаров». Одно из подразделений из семи «хейнкелей» сбросило 7 SC 500, 7 SC 250 и 84 SD 50, но результатов никто не наблюдал [15]

____________________

[9] Дашичев В.И. Банкротство стратегии германского фашизма. Т. 2. М., 1973. С. 241, 242.

[10] ЦАМО РФ. Ф. 500. Оп. 12462. Д. 114. Л. 57, 58

[11] ЦАМО РФ. Ф. 500. Оп. 12452. Д. 164. Л. 139

[12] Комаров Н.Я., Куманев Г.А. Великая битва под Москвой: Летопись важнейших событий. М., 2002. С. 116.

[13] ЦАМО РФ. Ф. 208. Оп. 2511. Д. 4. Л. 50.

[14] Журавлев Д.А. Огневой щит Москвы. М., 1972. С. 76.

[15] ЦАМО РФ. Ф. 500. Оп. 12452. Д. 166. Л. 212, 231