Глава I. Строительство противовоздушной обороны Москвы

В 1926 году в Ленинграде вышла книга со зловещим и красноречивым названием «Смерть... Смерть... Смерть...» и с красочной по тем временам обложкой с пылающими зданиями, бегущими людьми и силуэтами самолетов над ними. В самой книге общественность страны советов пугали перспективами будущей войны, в которой: «В один день, вернее в несколько часов может быть уничтожено многомиллионное население крупных промышленных и торговых центров, могут быть приведены в полную негодность колоссальные запасы продовольствия крупных городов»[1]. Сопровождалось это все тезисами о том, что «авиационный налет бомбовозов из Варшавы на Москву может быть совершен в течение 3-4 часов»[2]. Написал «Смерть… Смерть… Смерть…» не испуганный гражданский, но «военспец» Красного Флота, георгиевский кавалер, бывший лейтенант-артиллерист из потомственных дворян Петроградской губернии, уроженец города Кронштадта, 36-летний Владимир Андреевич Вогак. К середине 20-х годов профессиональным военным стало достаточно очевидно, что стремительное развитие самолетов всех типов, увеличение веса их боевой нагрузки неизбежно приведут к качественному скачку в возможностях поражения глубокого тыла воюющих сторон, политических и промышленных центров, ранее практически неуязвимых. Ставшие широко известными идеи Джулио Дуэ не являлись чем-то из ряда вон выходящими. Работы Дуэ и его сторонников лишь в концентрированном виде отражали оценку перспектив влияния авиации на жизнь воюющих государств. Причем многие специалисты ожидали развития боевых действий по наихудшему сценарию с применением оружия массового поражения.

Неуклонно надвигавшаяся на Европу война ожидалась апокалиптической по масштабам и по форме. В 1936 году в Великобритании вышел фильм «Облик грядущего» (Things to Come) в котором рисовались сцены будущей войны, начавшейся по сюжету в 1940 году, с раздачей с грузовиков противогазов и падающими на города химическими бомбами. В противоположность рефрену начала Первой мировой: «мы вернемся домой до начала листопада», новый конфликт ожидался очень долгим. В Германии еще до прихода к власти нацистов, в 1932 году появилась фантастическая книга «Воздушная война 1936 года. Разрушение Парижа», подписанная «Гельдерс, майор». Реальным автором книги являлся сотрудник «Люфтганзы» Роберт Кнаусс, впоследствии генерал Люфтваффе. В книге Кнаусс со смаком и немецкой детальностью описал эффект от бомбардировок промышленных объектов. После прихода Гитлера к власти никто уже не сомневался, что нечто подобное фашисты попытаются воспроизвести в реальной жизни в неуклонно приближающейся большой войне. Последние сомнения развеяли события в Испании, бомбардировки франкистами Мадрида, Герники, Барселоны и других городов, находившихся под контролем республиканцев.

Мрачные оценки грядущей войны докатывались и до СССР. Книгу Кнаусса оперативно перевели на русский и И.В. Сталин подарил экземпляр своему сыну Василию. На домах в Москве и по сей день можно увидеть знаки «Готов к противовоздушной и противохимической обороне» («Готов к ПВХО»), введенные в 1937 году. Для их присвоения все жильцы дома, в том числе и дети с 12-летнего возраста, должны были иметь противогазы и сдать нормы «Готов к ПВХО», а часть жильцов — сдать нормативы по защите помещений. Ожидавшиеся ужасающие разрушения и загрязнение отравляющими веществами гражданской инфраструктуры заставили формировать местную ПВО (МПВО) — то, что сейчас принято называть «гражданской обороной», поскольку сил и средств у Красной Армии и органов правопорядка однозначно не хватило бы на преодоление последствий налетов вражеской авиации. Аналогичные процессы шли в других странах, в том числе и Германии. Набор в формирования МПВО Рейха проводился на основании закона о ПВО от 26 июня 1935 года и распоряжения от 4 мая 1937 года за счет контингентов, не призываемых на военную службу[3]. Структурно руководство МПВО Германии подчинялось главнокомандующему ВВС, практическое же осуществление мероприятий возлагалось в основном на полицию. В СССР МПВО вывели из подчинения военного ведомства и, незадолго до войны, переподчинили НКВД СССР.

К счастью для всего мира худший сценарий развития событий не реализовался. Химическое оружие во избежание ответного удара Третий Рейх применить не решился. А к тому, что рано или поздно над столицей СССР могут появиться вражеские бомбардировщики страна и люди были морально в основном готовы. Хуже обстояло дело с подготовкой отражения налетов вражеской авиации собственно ПВО страны. В ней имелись просчеты, как теоретического, так и практического свойства, о чем будет рассказано на страницах книги.

Необходимо также сделать оговорку, что самая сильная ПВО в СССР к 1941 году сформировалась не в Москве, не в Ленинграде, а в Баку. При всей насыщенности Москвы промышленностью, в том числе оборонной, ее политическом значении как столицы страны, действительно критичным ресурсом для Советского Союза являлась нефть. Показательно, что в декабрь 1940 года Баку прикрывали 420 76,2-85 мм орудий, 84 37-мм зенитных автомата, 27 12,7-мм зенитных пулемета, 264 7,62-мм зенитных пулемета. В тоже время небо Москвы защищали 300 76,2-85-мм орудий, 27 12,7-мм зенитных пулеметов, 204 7,62-мм зенитных пулемета, 37-мм зенитных автоматов не имелось вовсе. Новейшие 37-мм зенитные автоматы в декабре 1940 года находились только на вооружении ПВО Баку! Москва опережала Баку по числу прожекторных станций (336 против 272) и аэростатов (216 против 81). Однако перспективный план развития ПВО на 1941 год предполагал доведение числа зенитно-прожекторных станций в Баку до 708 и аэростатов до 432. Новейшие истребители Як-1 также первой получила ПВО Баку. Все это говорит о том, что ресурсы на строительство противовоздушной обороны распределялись в СССР между несколькими приоритетными направлениями. Москву трудно было назвать находящейся в привилегированном положении и это тоже нужно учитывать при оценке возможностей обороны столицы от нападения с воздуха.

Большой проблемой советской ПВО в 1941 года являлось отсутствие практического опыта в отражении крупных налетов. Такой опыт к 1941 году успели получить только зенитчики и летчики Великобритании, Франции и Германии. В этом отношении советский опыт (если не считать опыта войсковой ПВО в конфликтах на Хасане, Халхин-Голе и в Финляндии) ограничивался, строго говоря, только обеспечением ПВО республиканской Испании, где активно использовались советские 76,2-мм зенитки 3-К обр. 1931 года и военные специалисты. Советские орудия и советники существенно усилили ПВО республиканцев, но об отражении действительно массированных налетов речи все же не было в силу специфики и ограниченности масштабов гражданского конфликта.

Противником ПВО СССР - ВВС Третьего Рейха, Люфтваффе - располагали не только серьезными силами для организации массированных налетов по тыловым объектам Советского Союза, но и опытным летным составом, участвовавшем в «Битве за Британию». Идеологом стратегических бомбардировок в Германии принято считать генерал-лейтенанта Вальтера Вевера, начальника штаба Люфтваффе, выступавшего за создание специальной Luftoperationsarmee (что обычно переводят по смыслу «стратегической воздушной армии») дальнего действия. Именно он был автором идеи «Урал-бомбера» для ударов по глубокому тылу, в том числе советскому. После гибели Вевера в авиакатастрофе в 1936 году, как в техническом, так и в организационном отношении о «Стратегической воздушной армии» в Люфтваффе забыли. Германские ВВС на основе полученного в войне в Испании опыта, сосредоточили свои усилия на поддержке сухопутных войск.. Однако фактически те же самые самолеты, что составляли ядро бомбардировочных эскадр Люфтваффе или по-немецки KG (Kampfgeschwader), могли использоваться для реализации планов бомбардировок стратегического характера. Дальность действия не позволяла им долетать до Урала, но добираться до Москвы и Поволжья оказалось вполне по силам.

Соответственно, одни и те же бомбардировщики Не 111 и Ju 88 с одними и теми же экипажами в июне 1941 года могли бомбить советские аэродромы и изготовившиеся к контрударам механизированные корпуса Красной Армии, а в июле 1941 год вылететь на бомбардировку Москвы. Такой подход, с одной стороны, ограничивал время использования соответствующих бомбардировочных эскадр для ударов по стратегическим целям, с другой стороны обеспечивал достаточно многочисленные силы для удара по Москве — около 150 двухмоторных бомбардировщиков. Причем опыт применения бомбардировщиков во Второй Мировой войны уже доказал невозможность дневных налетов без истребительного сопровождения. Соответственно их действия перенеслись на ночное время.

Советской противовоздушной обороне в целом и московской ПВО в частности в середине лета и осенью 1941 года был брошен вызов во многом лежавший на пределе и даже за пределами ее физических и технических возможностей. Нужно было многому научиться и учиться быстро, поскольку школой стала череда налетов, ценой ошибки в каждом из которых становились жизни простых граждан, живших и работавших в столице СССР. МПВО могла лишь частично предотвратить пожары и сгладить тяжелые последствия падения на город бомб большого калибра. Тому, как сражались, усваивали тяжелые уроки и били врага в ответ пилоты, зенитчики, посвящена эта книга.

____________________

[1] Вогак В. Смерть... Смерть... Смерть... Очерк развития техники оружия. — Л.: Редакционно-Издательский отдел Морских Сил РККФ, 1926. С.97.

[2] Вогак В. Указ. соч. С.94.

[3] Хампе Э. Стратегия гражданской обороны. М.: Издательство иностранной литературы, 1958. С.33-34.