Глава VII. Последние налеты на Москву. 7.1 Блицкриг не состоялся

В приказе командующего группой армий «Центр» от 30 октября 1941 года на продолжение операции «Тайфун» авиации не ставились конкретные задачи. И это неслучайно. Генерал-фельдмаршал фон Бок учитывал, что в ставке фюрера принято решение, не дожидаясь окончания боев под Москвой, вывести значительную часть сил 2-го Воздушного флота вместе со штабами объединения и 2-го авиакорпуса с Восточного фронта. «Тайфун», по образному выражению немецкого историка Г. Новарры, «дул в обратную сторону». Другой историк из ФРГ К. Рейнгардт обращал внимание на обещание Гитлера Муссолини направить в район Средиземного моря дополнительные силы авиации (взятые из-под Москвы). «Фюрер опасался того, что Германия и Италия утратят свои позиции на юге Европы, а это, по его мнению, “создало бы огромную опасность для континента”».[61]

Планировалось, что первые части 2-го авиакорпуса 5 ноября начнут покидать Восточный фронт. Командование сухопутных сил неоднократно обращало внимание Гитлера на негативные последствия этой акции и, прежде всего, на ослабление насту­пательных возможностей войск. Однако 11 ноября генерал-фельдмаршал А. Кессельринг сообщил командованию группы армий «Центр», что он со своим штабом и названными частями должен не позднее чем через неделю убыть в Италию. 15 ноября управление 2-го авиакорпуса было выведено с Восточного фронта, а его место занял штаб 2-го командования ближнебомбардировочной авиации (Nakafu.2). 30 ноября штаб 2-го ВФ был переведен в Дрезден, чтобы потом возглавить действия авиации, размещенной в Италии, Греции и Средиземном море. Вместо 2-го ВФ его оставшиеся на Восточном фронте соединения временно принял штаб 8-го авиакорпуса генерала В. Рихтгофена.[62]

Фон Бок попал в сложное положение и принял решение начать наступление 15 – 16 ноября, пока многие из назначен­ных к перелету в Италию частей не успели еще покинуть аэро­дромы вблизи советской столицы.

Соотношение сил выглядело примерно так:[63]

Таблица 

Численный состав ВВС КА и люфтваффе под Москвой на середину ноября 1941 г.

Примечание. 1. Как видно, 6-й ак ПВО оставался самым мощным соединением в ВВС КА.

2.  120-й полк учтен и в сводке 6-го ак, и в сводке группы Сбытова; при итоговом суммировании автор сократил общее количество на 27 истребителей.
3.  Состав советских сил указан на 10 ноября, немецких – 16 ноября.

Советская фронтовая авиация, указанная в таблице отдельным столбцом, состояла из ВВС Калининского, Западного фронтов и правого крыла Юго-Западного фронта (бывший Брянский фронт), делились на фронтовые и армейские авиаполки, плюс группу Сбытова (бывшие ВВС МВО). Иными словами, авиация была весьма раздроблена, но по численности самоле­тов под Москвой ВВС Красной армии вдвое превосходили вражес­кую группировку. Наличие 6-го авиакорпуса ПВО позволило получить превосходство более чем в 4 раза в одномоторных истребителях, что было очень существенно в борьбе за господство в воздухе. Немецкая сторона сохранила перевес в живой силе и наземной технике.

11 ноября 1941 года генерал Г.К. Жуков утвердил разработанный коман­дованием ВВС Западным фронтом план применения ВВС в оборонительной операции Западного фронта. Согласно приведенной схеме, истребители ПВО Москвы продолжали при­крывать город, объекты в пригороде и вели борьбу за господст­во в воздухе. План предусматривал действия авиации при пяти возможных вариантах развития наступления неприятеля. В штабах тщательно отрабатывались вопросы взаимодействия фронтовой авиации с группой Сбытова, частями 6-го ак ПВО и ДБА, особенно при обеспечении стыков общевойсковых армий.

Напряженность боевой обстановки на земле к середине ноября нарастала с каждым днем. От воздушной разведки в советские штабы поступали сведения: враг подтягивает свежие силы, по дорогам в сторону фронта движутся танковые и моторизованные войска. На аэродромах Смоленска, Брянска, Орла, Вязьмы, Сещи, Калинина, Юхнова чаще чем раньше отмечались посадки транспортных «юнкерсов» с пополнением и наиболее необходимыми грузами. Все это заставило повысить бдительность, в любой момент быть готовыми к резкому изменению обстановки.

День 14 ноября не стал рядовым в истории Московской битвы – была зафиксирована последняя крупная воздушная схватка в окрестностях столицы, продолжавшаяся с 13 ч 40 мин до 16 ч. Ее можно считать предвестником начавшегося нового наступления германских наземных войск. Утром около 70 самоле­тов люфтваффе бомбили объекты в районах Клина, Кубинки и особенно сильно – войска около Истры. После полудня смешанные группы бомбардировщиков и истребителей – до 190 самолетов, по нашим данным, – подошли к столице. Одновременно, чтобы отвлечь краснозвездные перехватчики, 18 Ju 88 появились со стороны Серпу­хова. В зону огня зенитной артиллерии ПВО Московской зоны вошли 55 самолетов, а к центру города прорвались шесть Bf 110, сбросившие 13 бомб на Центральный аэродром (Ходынка).

Впервые при налете на Москву истребители противника прикрывали свои бомбардировщики или истребители-бомбардировщики (Bf 110) на всем пути следования. Также впервые над городом действовало звено испанцев из «голубой эскадрильи» во главе с командиром майором А. Салашем Ларрасабалем. В тот день советские посты ВНОС засекали взлет неприятельских самолетов с аэродромов Медыни, юго-восточнее Калуги, юго-западнее Наро-Фоминска... Командир 8-го авиакорпуса генерал В. фон Рихтгофен потребовал обеспечить максимальное количество вылетов. Накануне из Крыма в Рузу с инспекционной поездкой прибыл генерал-инспектор истребительной авиации полковник В. Мёльдерс (W. Moelders).

Наиболее серьезные испытания 14 ноября выпали на долю 28-го иап. Ранее уже отмечалось, что большие потери истре­бителей ПВО Москвы в октябрьских боях во многом объясняют­ся отсутствием опыта борьбы с «мессершмиттами». Однако на 28-й иап этот вывод не распространялся. Полк, возглавляемый майором Н.Ф. Демидовым, встретил войну на границе в составе 15-й авиадивизии ВВС Киевского особого военного округа, среди первых освоил новые МиГ-3. 19 аэродромов он успел сменить до 13 октя­бря, когда прибыл в Монино и вошел в состав 6-го ак. Большинство летного состава уже «понюхало пороха» в ходе боев на Юго-Западном фронте.

Летчики 28-го иап 14 ноября совершили 51 вылет, прикры­вая объекты в районах между Звенигородом и Кубинкой, приняли уча­стие в 26 воздушных боях. В состав группы, возглавляемой ст. лейтенантом К.Г. Федотовым, входили будущие Герои Советского Союза Е.М. Горбатюк, И.М. Холодов и А.Я. Фе­доров. Хотя летчики дрались самоотверженно (Федоров, например, на горящем самолете, отчаянно рискуя жизнью, пошел на выручку командиру и только потом воспользовался парашютом), доложили о восьми сбитых Bf 109. Вероятно, в действительности, было сбито тогда два «мессершмитта» (№ 8985 и 12755), хотя несколько немецких истребителей получили серьезные повреждения. В то же время 28-й полк потерял семь «мигов» (№ 5064 и 3409 списали как разбитые в результате вынужденных посадок, а № 5047, 5072, 5001, 5061 и 5070, в большинстве новенькие, вооруженные двумя синхронными крупнокалиберными пулеметами, не вернулись на аэродром) и пять летчиков считались пропавшими без вести.

Признаем, что и во время других бо­ев очень часто в графе причина гибели экипажа значились слова: «Не вернулся с боевого задания». Трудно сказать, чего здесь было больше: объективных трудностей или нежелания штабов проводить тщательное расследование. В данном случае удалось выяснить судьбу четырех кадровых летчиков полка, не вернувшихся 14 ноября. Сержант Н.С. Алексеев был расстрелян немецким истребителем во время спуска на парашюте. В конце декабря 1941 года в полк пришли письма из Ташкента и Бузулука – там в госпиталях находились соответственно сержант И.П. Безгубов и мл. лейтенант Ф.П. Глушко. Лишь летом 1967 года при земляных работах на станции Апрелевка на трехметровой глу­бине были найдены двигатель, части фюзеляжа и останки лей­тенанта В.Ф. Пойденко, которого за успешные бои над Львовом наградили орденом Красного Знамени, а к осени это был уже закаленный и опытный боец. Обстоятельства гибели пятого летчика – лейтенанта В.Г. Чернова – так и осталась неизвестны.

Противником 28-го иап были подразделения из авиагрупп I и II/JG52. По немецким данным, бой разгорелся около 15 часов по среднеевропейскому времени и отличался особым упорством. (Подчеркнем: в последующие два года советские летчики несли наибольшие потери от внезапных атак асов-«охотников», а также в ходе крупных групповых боев, когда неприятель «переигрывал» нас за счет налаженного и четкого взаимодействия пар и четверок.) Начиная со второй половины октября, летчики эскадры JG52 провели немало успешных боев в окрестностях Москвы, а с середины ноября – и над самим горо­дом и, судя по германским документам, многие асы увеличили личный счет. Первенство продолжало оставаться за эскадрой JG51, которая за это же время сбила 54 советских самолетов ценой гибели двух своих летчиков. Штаб соединения доложил 19 ноября 1941 года в Берлин о 2500 победе (из них 1820 были одержаны в России); к концу месяца в эскадре служили семь кавалеров «Рыцарских крестов» и двое «Дубовых листьев».[64]

Но, безусловно, захватить господство в воздухе в районе Москвы и западнее накануне нового наступления и в ходе него люфт­ваффе не смогли. Им не удалось решить эту задачу в октябре, и тем более, в следующем месяце. Например, 14 ноября ВВС Красной Армии выполнили на данном направлении 778 самолето-выле­тов (без учета дальней авиации), из которых 665 пришлось на долю 6-го ак ПВО. Активно действовали наши летчики и в последующие дни. Не слишком успешными оказались и атаки советских аэродромов. Так, летные полосы Центрального и Внуковского аэродромов были восстановлены уже через два – три часа после налетов. Немецкие бомбы в действи­тельности уничтожили один МиГ-3 из фронтовой авиации, принадлежавший 519-му иап, и повредили еще три машины.

При этом немцы признавали настойчивые и целеустремленные действия наших ВВС. В донесении штаба группы армий «Центр» за 14 ноября, в частности, говорилось: «Многократные сильные воздушные налеты на Калинин привели к пожарам в непосредственной близости от моста. В полосе 6-го армейского корпуса… русская авиация совершала многочисленные бомбардировки и атаки на бреющем полете (широко применялись реактивные снаряды, выпускаемые нашими истребителями. – Прим. авт.)».[65]

При появлении немецких оппонентов, как и прежде, разго­рались ожесточенные бои. «Мессершмитты» старались сковать наши силы и «расчистить небо» для своих бомбардировщиков. Длительные воздушные схватки происходили крайне ред­ко, хотя случалось и такое. Например, 15 ноября пять Як-1 из 562-го иап в районе Дорохово (восточнее Можайска) встретили пять Bf 109F из группы II/JG52. Немецкие летчики, потеряв один истребитель после первой атаки, не вышли из боя, а попытались затянуть советских за линию фрон­та. Бой продолжался около 30 мин и не принес никому решаю­щего успеха. Подбитый Як-1 совершил вынужденную посадку, а че­тыре оставшихся, возглавляемые капитаном В.А. Романовым, приземлились аж около Тулы (примерно в 240 км от места встречи Bf 109)! Все советские самолеты требовали полевого ремонта, а один из летчиков вернулся в полк на следующий день.

С 16 по 18 ноября против оборонявшейся восточнее Волоколамска 16-й армии ге­нерала К.К. Рокоссовского противник бросил основную массу самолетов 8-го авиакорпуса. Отметим, что предыдущие чувствительные налеты вражеской авиации по нашим штабам многому научили советское командование. Густой хвойный лес хорошо укрывал штабные домики Западного фронта в Перхушково. Естественная маскировка усиливалась рядом специальных мер, здесь находились лишь самое минимальное число военнослужащих, а въезд в поселок всех видов транспорта категорически запрещался. Проводные линии проходили по специальным траншеям-ровикам, что делало их практически незаметными с воздуха.

Правда, количество боевых вылетов врага оказалось невелико. В то время как немецкая авиация, по образному выражению фон Бока, «свертывалась», советская в очередной раз получила пополнение. Отсюда наглядно видна роль Ставки ВГК, которая, вводя в критические моменты сражения резервы, повышала боеспособность войск, в частности, авиации. Из отчетов ВВС также следовало, что в период сложных метеоусловий технический персонал интенсивно осуществлял ремонт материальной части, командиры анализировали изменения в тактике, комиссары проводили политзанятия, чаще всего на тему: «Отстоим родную Москву!».

В эти дни уточнялись границы Московского корпусного района ПВО. Одна из первых директив войск ПВО Территории страны, созданных 9 ноября, очертила новую зону ответственности условными линиями, проходящими по городам Кашин, Клин, Звенигород, Серпухов, Кашира, Рязань, Касимов, Юрьев-Польский. В 19 частях и подразделениях ПВО (некоторые из них попутно с защитой объектов от вражеской авиации прикрывали войска Западного фронта), выделенных для обороны района, имелось 80 зенитных орудий среднего калибра, 93 пушек МЗА, 24 прожектора, 41 зенитный пулемет, включая 18 крупнокалиберных.

Руководство Германии не смогло в октябре – ноябре 1941 года воспол­нить потери и обеспечить действующие авиасоединения запасными частями и агрегатами. Ответственным за снабжение и поставки вооружений для люфтваффе являлся генерал Э. Удет (E. Udet). Самый результативный из выживших асов Германии Первой миро­вой войны на тот момент не справился со своими обязанностями и находился в затяжной депрессии, перемежаемой запоями, что привело его к самоубийству. Его тезка, авиаконструктор и промышленник Э. Хейнкель (E. Heinkel) впоследствии писал: «Когда Удет утром 17 ноября 1941 года в спальне своего дома пус­тил смертельную пулю себе в голову, все было уже ясно (блиц­криг против России потерпел неудачу, брошенная на Восток не­мецкая авиация была уже в значительной степени потеряна на русских просторах. – Прим. авт.)...».[66] Похороны Э. Удета стали «черным днем» для высшего командования Люфтваффе: по дороге на них в авиакатастрофах погибли генерал-инспектор истребительной авиации В. Мёльдерс и автор германской концепции «оперативной воздушной войны» Г.Вильберг.

И в Германии, и в СССР в разгар осени наблюдался спад авиационного производства. Конечно, нашей стране приходилось тогда очень нелегко, Советский Союз переживал чрезвычайно трудное время – враг стоял у ворот Москвы. Да, под Ростовом и Тихвином началось наше контрнаступление, но исход боев на флангах пока не был ясен. Фронт постоянно нуждался в новой военной технике, поскольку процесс формирования резервных частей и соединений не прекращался. Требовались не только солдаты – теперь проблема кадров в тылу стала одной из самых острых. Численность рабочих и служащих в народном хозяйстве сократилась с 31,2 млн чел. в 1940 года до 19,8 млн в ноябре следующего года, резко выросла доля труда женщин и подростков. [67]

Трудно жилось Москве и москвичам. Намного меньшим стало население города: с 4,5 млн чел. до войны оно снизилось до 2,5 млн. На всех столичных предприятиях, в том числе наркомата авиапромышленности, не хватало квалифицированных специалистов; более 200 тыс. кадровых рабочих-москвичей эвакуировали на Восток, десятки тысяч добровольцами ушли на фронт. К 25 ноября эвакуацию можно было считать завершенной: без малого 500 крупных предприятий, а также вузы, НИИ, проектные учреждения покинули столицу и область. Среди эвакуированных предприятий – ведущие в НКАП заводы № 1 им. Сталина (выпускал истребители МиГ-3), № 22 им. Горбунова (бомбардировщики Пе-2), № 24 им. Фрунзе (авиамоторы АМ-35А и АМ-38), № 39 им. Менжинского (самолеты Пе-2 и Пе-3) и др. На оставшихся и продолжавших работу предприятиях специалистов приходилось заменять домохозяйками, вчерашними школьниками.

Несмотря на неожиданное и обескураживающее начало битвы (никто не предполагал столь быстрого появления нацистов буквально у стен Москвы), эвакуация предприятий шла весьма организованно, круглые сутки, причем одновременно со сдачей готовой продукции военпредам в одном из цехов, из другого вывозилось практически все, и тут же была организована погрузка оборудования прямо в вагоны и эшелоны. Созданные еще до войны заводы-дублеры в целом оказались готовы к принятию этих грузов. Однако приходилось преодолевать огромные трудности, за любым достижением стоял невероятный по напряжению труд, когда каждый понимал свою долю ответственности за успех общего дела.

Повысить боеготовность техники при напряженной эксплуатации – задача непростая. При ее решении большая ответственность легла прежде всего на плечи инженерно-технического состава. Нередко он проявлял подлинный трудовой героизм, быстро восстанавливал поврежденные самолеты в нелегких условиях. По воспоминаниям ветеранов 6-го ак ПВО, отлично овладели материальной частью самолетов МиГ-3 и моторов АМ-35А, среди первых в наших ВВС наладили быстрый ремонт и грамотную эксплуатацию, когда еще отсутствовали инструкции и описания, старшие инженеры полков А.П. Марков (16-й иап), В.Л. Кривошея (27-й иап), П.Г. Качан (28-й иап), М.Т. Башлаков (34-й иап) и др.

Добрых слов от командования заслужил главный инженер ВВС МВО. «Бригинженер Т.Г. Черепов хорошо наладил эксплуатацию и ремонт самолетов, – отмечалось в итоговом отчете объединения после завершения нашего контрнаступления под Москвой. – С начала войны под его началом было отремонтировано более 250 самолетов капитальным ремонтом и около 1000 самолетов полевым ремонтом. Организовав изготовление походных авиационных мастерских через гражданские заводы, тов. Черепов обеспечил быстрый ввод в строй аварийных самолетов 6-го авиакорпуса ПВО. В 1941 года отлично организовал обучение и переход всего технического состава округа на новую скоростную материальную часть, сведя к минимуму ее отказы по вине технического состава».[68]

Нарком А.И. Шахурин приказал 20 октября на площадях эвакуированных из Москвы авиазаводов и ЦИАМ создать ремонтные мастерские по восстановлению самолетов, моторов, винтов, других агрегатов. Уже в начале следующего месяца несколько небольших столичных предприятий приступили к выпуску запчастей к самолетам, давно снятым с производства, но широко применявшимся теперь под Москвой, в том числе в составе 6-го ак ПВО. Впрочем, для выпуска лыж чаще использовали разные мастерские, как созданные еще до войны при Московском авиатехникуме им. Годовикова – их сориентировали на производство лыж. Все перечисленные мероприятия способствовали росту боеспособности ВВС КА под Москвой в то тяжелое время.

Несмотря на упорную оборону и постоянные контратаки наших войск, неприятель продолжал наступать. Немцам удалось перехватить уже 6 из 11 железных дорог, ведущих к столице, что вызвало серьезное беспокойство советского командования, поскольку по ним, как по кровеносным сосудам к сердцу, постоянно подтягивались резервы. Генеральный штаб придавал исключительное значение удержанию дороги от Москвы на Рязань – Ряжск – Сталинград и на Воронеж – Ростов для связи центра с южными районами страны. Частям 6-го ак ПВО было поручено прикрыть с воздуха движение и разгрузку самых важных воинских эшелонов, причем наибольшее внимание следовало уделить защите станции Ряжск (в 280 км юго-восточнее столицы), где еще не было развернуто регулярных войск, но постоянно находилось до 100 воинских составов. Генерал-майор И.Д. Климов назначил ответственным за выполнение этой ответственной миссии полковника П.М. Стефановского, которому в подчинение выделили три авиаполка.

____________________

[61] Рейнгардт К. Поворот под Москвой. / Пер. с нем. М., 1980. С. 165.

[62] BA/MA RL 2-IV/162.

[63] Московская битва в цифрах. Военно-исторический журнал. 1967. № 3. С. 72.

[64] Aders G., Held W. Jagdgeschwader 51 “Moelders”. Stuttgart: 1973. S. 101.

[65] Битва под Москвой. Хроника, факты, люди. Кн. 1. М., 2001. С. 609.]. 

[66] Горбатенко Д.Д. Тень люфтваффе на Европой. М.1967. С. 125. Примечание. Автор дает ссылку: Heinkel E. Stuermisches Leben. Preetz: 1963. S. 427.

[67] Самсонов А.М. Москва, 1941 год: от трагедии поражений – к великой победе. М., 1991. С. 100.

[68] Битва за Москву: История Московской зоны обороны. М., 2001. С. 280.