История 4-й бомбардировочной эскадры «Генерал Вефер»

Источник: Karl Gundelach: Kampfgeschwader 4 "General Wever", Motorbuch-Verlag Stuttgart 1978

 

Кампания на Востоке 1941-42

Первые четыре кампании немецкого Вермахта в Польше, Норвегии, на Западе и Балканах были проведены молниеносно за счет мастерства маневренной войны. Сразу же после завоевания господства в воздухе после разгрома вражеских ВВС на земле и т.п., наши авиасоединения использовались для непосредственной поддержки наземных войск, чтобы максимально ускорить приближение победы. Ведение самостоятельной оперативно-стратегической воздушной войны с целью слома вражеских источников силы в этих кампаниях, которые фактически проводились на ограниченных театрах военных действий, оказалось просто ненужным, поскольку разрушения должны были проводиться там, где в любом случае в ближайшее время оказывались немецкие войска. В итоге все источники силы Польши, Норвегии, оккупированной части Франции и Балкан после победу в целом виде оказывались в распоряжении немецкой военной экономики.

Совершенно понятно, что немецкое верховное командование думало примерно так же, когда формулировало директиву №1 «План Барбаросса». Как следует из нее, «Советский Союз надлежит повергнуть в ходе одной быстрой кампании». Люфтваффе ставилась задача по испытанному методу «выделить для Восточной кампании настолько большие силы, чтобы обеспечить поддержку сухопутных сил с учетом быстрого развития наземной операции и минимизировать ущерб от вражеских налетов на территории Восточной Пруссии.»

Зная то, что в 1940-41 годах Люфтваффе и их главнокомандующий были в фаворе у Гитлера, само собой предполагается, что это вопрос был предварительно обговорен перед выпуском директивы №21. Определенный в «Барбароссе» способ действий Люфтваффе без всякого сомнения соответствует тогдашним представлениям и уверенности в своих возможностях. В частности, было добавлено:

«Их (Люфтваффе) задачи заключаются в том, чтобы по мере возможности сломить и уничтожить силы русской авиации, а также поддерживать операции сухопутных войск на главных направлениях, а именно в секторе центральной группы армий и ударном фланге южной группы армий. Движение по русским железным дорогам по степени их важности должно нарушаться, а наиболее важные объекты в их близи (речные переправы!) захватываться смелыми действиями парашютных и десантных войск.

Чтобы иметь возможность сосредоточить все силы против вражеской авиации и непосредственной поддержки сухопутных войск, в ходе главной операции не следует атаковать объекты промышленности. Вопрос таких ударов может встать после окончания маневренной фазы, в первую очередь против Уральского района.»

Как сказано в других местах директивы «Барбаросса», эта оперативная задача возникала только после выхода на линию Архангельск-Волга. При этом оставался открытым вопрос – какими самолетами ее решать, потому что имевшиеся в наличии средние бомбардировщики туда не долетели бы. Поэтому Люфтваффе после достижения победы не оставалось бы ничего другого, как уничтожать последние остатки вражеского потенциала.

В начальной фазе немецкая авиация проводила удары против достижимых советских аэродромов. Противник, чьи потери достигли примерно 5000 самолетов всех типов, в считанные недели был изгнан из воздуха. В последующее время советские истребители появлялись в небе редко и нерегулярно, что давало хорошие условия для проведения оперативно-стратегических воздушных ударов нашими четырехмоторными бомбардировщиками по находящимся в зоне досягаемости объектам авиационной, танковой и топливной промышленности. Однако этот шанс был упущен.

Нельзя отрицать тот факт, что командование Люфтваффе еще до выхода на назначенную в «Барбароссе» линию предприняло попытку одной оперативно-стратегической воздушной операции, которая началась с налета на Москву 21-22 июля и с известной настойчивостью продолжалась до 5 апреля 1942 (с более или менее значительными перерывами). В директиве №33 Гитлер продекларировал «месть за советско-русские налеты на Бухарест и Хельсинки», однако, как тогда все думали, главной целью было добить уже в основном поверженного противника ударами по его столице. Как сказано в дневнике начальника Генерального штаба Сухопутных войск, генерал-полковника Гальдера, в записи за 3.7.1941: «Будет не слишком большим преувеличением сказать, что кампания против России выиграна всего за 14 дней. На самом деле, она еще не окончена. Размеры территории и ожесточенность сопротивления, оказываемого всеми средствами, займут у нас еще много недель.» Вот какой оптимизм тогда царил в Германии!

Для нас представляет интерес то, что для проведения налетов на Москву и для усиления бомбардировочной авиации на Востоке, были предназначены прежде остававшиеся на Западе для ведения воздушной войны с Великобританией 28-я и 4-я бомбардировочные эскадры.

Когда 19-20 июля 4-я бомбардировочная эскадра «Генерал Вефер» была переброшена на Кенигсберг-Проверен, немецкие войска стояли под Киевом, а Смоленск был взят еще 3 дня назад. Было только что окончено двойное сражение на уничтожение противника у Белостока и Минска. Восточнее озера Пейпус (Чудское) немецкие танки продвигались на Ленинград. Финские войска прорвались к северному берегу Ладожского озера. «Линия Сталина» была прорвана. В Бессарабии был занят Кишинев. В Отчете Вермахта за 15.7 были отмечены признаки разложения многочисленных вражеских соединений.

 

Первый воздушный налет на Москву. Поддержка сухопутных войск на северном участке

Одновременно с соединениями 2-го Воздушного флота, чей оперативный сектор располагался на центральном участке Восточного фронта, для налетов на советскую столицу были назначен также и 1-й Воздушный флот, в состав которого вошла 4-я бомбардировочная эскадра.

Впервые с начала войны штаб и все три авиагруппы эскадры оказались вместе на одном поле. Хотя первоначально они работали с разных аэродромов (III-я группа, к примеру, из Дюнабурга), вскоре для налетов на Москву был назначен один общий аэродром – Проверен.

Информация от 2-го Воздушного флота, который ожила мощное противодействие зенитной артиллерии и прожекторов над целевым районом, входила в противоречие с данными японского военного атташе, в которых речь шла о слабом зенитном и истребительном прикрытии Москвы.

Когда экипажи поднялись в воздух ночью на 21 июля, то встретились с противодействием прожекторов и зениток, очень слабым по сравнению с тем, что было в Лондоне. Прежде всего, очень опасными были аэростатные заграждения, они вынуждали подниматься и сбрасывать бомбы с высоты 4000 м. Однако результат первого налета, как и всех последующих (всего их было 4) был вполне хорошим.

23.7 4-я бомбардировочная эскадра еще раз вылетела на Москву. Через 2 дня был отдан еще один приказ лететь на советскую столицу, но через час он был отменен; в самолеты были загружены по две 1000-кг мины BM 1000 для минирования морского пути у острова Эзель. Этот остров был базой советских легких морских сил, действовавших против наших конвоев вдоль балтийского побережья и в Рижском заливе. После успешного выполнения этой задачи эскадра 26.7 снова была направлена против Москвы. Противовоздушная оборона здесь серьезно усилилась и уже достигла плотности и интенсивности, которые экипажи редка наблюдали даже над Лондоном. В радиусе 30-40 от центра города стояла примерно 500 прожекторов, из-за их ослепляющего действия сложно было точно наводиться на цели. Зенитные батареи всех калибров вели хорошо скоординированный планомерный заградительный огонь. Сброшенные бомбы снова стали причиной больших пожаров и взрывов в черте города. После того, как 4-я бомбардировочная эскадра еще раз слетала на Москву, она была снова перенаправлена на воды вокруг островов Даго и Эзель, и уже после окончания этой операции переброшена на Коровье Село, юго-восточнее Пскова.

Очень неблагоприятно стало сказываться отсутствие частей наземного обслуживания, оставшихся во Франции в ожидании окончания «краткосрочной командировки» на Востоке, которая стала затягиваться. 31 июля был отдан приказ о переброске ремонтной службы III-й авиагруппы из Бовэ, тогда как остальной персонал продолжал оставаться на прежнем месте. После того, как группа окончательно перешла на работу днем, из Франции была вызвана служба подвести и обслуживания бомб. Надежды на скорое возвращение во Францию улетучивались по мере того, как мощные наступления немецких армий все никак не приводили к разгрому Советского Союза.